В Америку въезжаешь постепенно, привыкаешь и проникаешься; в начале обычно стараешься косить под местного, но советская закалка все же прорывается, прорастают длинные ослиные уши социализма. Вот идут занятия по английскому языку и – одновременно – обучение американским реалиям и идеологии. Преподаватель (интеллигентнейший англо-сакс, филолог и прочая) торжественно объявляет нашей группе: «А я гей!» Группа, уже многому за два месяца в Нью-Йорке обученная, бурно выражает свою толерантность и свежеприобретенную политкорректность: «Ну и ОК!», «Нам все люди одинаковы, в смысле равны!», «Какое это имеет значение, лишь бы человек был хороший!», все такое. Препод расслабляется и раздает домашние задания: копию газетной статьи для пересказа (каждому свою) и упражнения. Роскошный армянин московского разлива берет задание и по дороге к своей парте негромко коментирует по-русски: «ВОТ ЖЕ ПИД…С, КАКУЮ ДЛИННУЮ СТАТЬЮ ПОДЛОЖИЛ…»
Рассказываю эту историю родственнику. Он задумывается и говорит: «МОЖЕТ, ОН УПОТРЕБИЛ ЭТОТ ТЕРМИН НЕ В СМЫСЛЕ ГЕЙ, А В НЕХОРОШЕМ, РУГАТЕЛЬНОМ СМЫСЛЕ СЛОВА?!»

Может, Америка влияет, а может, возраст, но становишься немножко все более суеверной. Вот подарил мне муж китайское «Денежное дерево» – кустик такой развесистый, пять или шесть мощных стеблей, пышная крона. Росло оно себе и росло у нас дома в большом горшке. И вдруг я потеряла работу. Смотрю – а дерево облезло, местами откровенно засохло, остались жить только два стебля с жалостными листиками наверху, – вероятно, символизирующие мою пенсию…

Нью-Йорк, моя первая работа. Русская газета, все сотрудники сидят в одной комнате без перегородок (типа конюшня без стойл) и сразу все срочное обсуждают. Входит старенький дедушка и робко спрашивает: «Можно у вас рекламку поставить?» Главный редактор восторженно: «Конечно, всегда! И что мы рекламируем?» – «Виагру… Я сетевой рапространитель… Мой телефон укажите… И хорошо бы в стихах…» Платит и на этой высокой ноте уходит. Главный редактор: «Так, срочно, объявляю конкурс на лучший стих про виагру, и чтоб покороче!» Я выигрываю в силу краткости («Чтоб хотелось и моглось!»), а дизайнер изображает прозрачный аптечный пузырек на фоне голого мужика, причем единственная огромная таблетка в огромном пузырьке аккурат прикрывает могучее мужское достоинство героя, явно, впрочем, ни в какой виагре не нуждающегося. Главный редактор с отвращением рассматривает дизайн и шипит: «Да уж, воистину – ТАБЛЕТКА ПОД ЯЗЫК…»

Главный этот редактор никогда не мог свой язык удержать. К примеру, приехал в журнал, издаваемый супругами с типично еврейской фамилией (в русскоязычном Нью-Йорке все Розенберги, Гофманы, Гутмахеры, Дикманы, Арнштадты – как правило, еврейские беженцы), но неожиданно оказавшиеся немцем и татаркой, что никому и не важно было, главное – что умные хорошие люди. Они его попросили какой-то материал посмотреть на еврейскую тему; он смотрит и негромко бурчит себе под нос: «Конечно, я понимаю, ВАМ, ТАТАРАМ, ВСЕ РАВНО…»

Став главным редактором уже другой газеты, он все так же упорно и яростно мои материалы редактировал. В конце концов я взвилась: «А что ты других-то не трогаешь, вот у тебя один вообще написал – ПРАВАЯ ДЕСНИЦА!» А редактор отвечает: «Да ну, что за интерес, ДЕРЬМО ВСЯКОЕ РЕДАКТИРОВАТЬ…»

Еврейская газета на русском языке с греческим названием; такое не часто, но в Америке вполне бывает. Трое сотрудников мужескаго пола спрашивают меня, сколько у меня детей. Один, отвечаю. Ха-ха, говорят, какая же вы еврейка? Вот у одного из нас двое, у другого трое, а у третьего аж четверо! Я им в ответ цитирую басню Эзопа: лисица смеется над львицей, потому что лисица рожает шестерых детенышей, а львица одного. На что львица замечает: ЗАТО Я РОЖАЮ ЛЬВА.
После некоторой паузы один из мужиков выразил всеобщее мнение обо мне: «Какая, вы, Риммочка, все-таки грубая…»

Наверное, и вправду я бываю невежливой, но только в ответ. Например, наш лендлорд перестал топить зимой, ему выгоднее платить штрафы. Я звоню в офис и возмущаюсь: почему, дескать, батарея центрального отопления в большой гостиной всего на четыре звена, а в маленькой спальне – на двенадцать; конечно, в гостиной мороз. Лендлорд отвечает: «Размер не имеет значения!» Я взъярилась: «Это для вас лично размер не имеет значения, у вас уже семь детей, а для батареи имеет!» Поставил он нам другую батарею, на двенадцать звеньев, и что же – все равно холод собачий, потому что РАЗМЕР ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, когда вообще не топят и внутри батареи гоняют холодную воду…

Пригласили группу русскоязычных журналистов в казино в ближнем штате Коннектикут (написать, как там все здорово). Вечером – ужин на халяву в красивом ресторане. Мужики-журналисты пришли минута в минуту и успели прилично накиряться к явлению дам-журналисток в вечерних туалетах и полной боевой раскраске. Я, в струящемся черном кардигане, оказываюсь за одним столом с пишущим психологом. Он меня одобрительно оглядывает и замечает: «Совсем другое дело, а то я вас ТОЛЬКО В НЕГЛИЖЕ И ВИЖУ!»

В сущности, все мы попали в Америку “на плечах” дальнего и не кровного родственника Славика, он всем дорогу открыл. В первый раз я приехала сюда к тетушке еще только погостить и поразведать; вот она по телефону Славику и говорит: “Что ж ты не зайдешь, я бы тебя с племянницей познакомила?” А он отвечает: “Да вы что, Маргарита Соломоновна, не знаете меня?! Я же сразу руками полезу, а сам буду думать – боже мой, что я делаю, это же племянница Маргариты Соломоновны!”

Добрый знакомый попал в госпиталь. Утром его прооперировали, вечером заставили, шатаясь, пройтись по коридору, а назавтра уже выписали. Наш американский госпиталь – ЭТО ВАМ НЕ МАВЗОЛЕЙ, ТУТ НЕ ЗАЛЕЖИШЬСЯ!

Идет класс по подготовке русскоязычных хоуматтендентов – помощников по дому. Много лишнего люди узнают, чем им пользоваться не придется никогда: например, как ставить катетеры для мочи. Однако учатся. Преподаватель показывает разные уменья на манекене. Когда манекен изображает пациентку, он лежит как есть – с дыркой для катетера. Когда нужно изучать работу с мужчиной-пациентом, на маленький такой штифтик у манекена на видном месте навинчивается резиновый член – тоже, соответственно, с дырочкой. Преподавательница – интеллигентнейшая доктор из Питера – говорит: «Друзья, пожалуйста, берегите это устройство, у нас было четыре таких, а теперь один-единственный мужской аппарат остался». Одна из студенток – темпераментная грузинка – возмущенно восклицает: «Зачем воровать такой, он же МЯГКИЙ?!»

В Нью-Йорке живут и грузины (которые посещают разные православные храмы, даже греческий), и грузинские евреи (которые ходят в грузинскую синагогу в Квинсе). Отличить их со стороны невозможно, ни по внешности, ни по акценту. И Фазиль Искандер, оказывается, неправ, говоря, что грузинские евреи такие шумные, что по сравнению с ними, «как говорят те, что их сравнивали, ОДЕССКИЕ ЕВРЕИ КАЖУТСЯ ГЛУХОНЕМЫМИ». Я сравнивала; ничего похожего. Наверное, Искандер думал о бухарских евреях, которых, впрочем, невозможно отличить от узбеков…

В интернете появился видеоклип изумленного местного американа, который доверчиво завеялся на «Русскую базу» (такой знаменитый магазин оптовый-продуктовый) за шоколадными конфетами, дешевыми и вкусными. Американ задал продавцу простой вопрос: какой, мужик, у вас шоколад наилучший? Любой, говорит, продавец в мире назвал бы самый дорогой сорт и все были бы счастливы. Но у советских собственная гордость, так что русский продавец ему ответил вопросом на вопрос: «КАКАЯ, В ЖОПУ, РАЗНИЦА?» Поехал он, солнцем палимый, обратно в свой офис в Манхэттене и стал узнавать у русских коллег, что бы это значило, выражение такое странное русское. Так они ему объяснили, что  К ШОКОЛАДУ ЭТО НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ! (It has nothing to do with a chocolate!)

Небольшой колледж в Нижнем Манхэттене, основанный, естественно, русско-еврейским иммигрантом. В первые годы сюда массово устремились именно русскоязычные иммигранты изучать программирование. Поэтому совершенно чужеродным выглядел в этих стенах АБСОЛЮТНО ЧЕРНЫЙ иммигрант из Минска, к тому же изначально родом из какой-то французской Африки. Идет по коридору, все на него оглядываются. Входит в отдел приема – и на чистом русском языке (с чистым белорусским акцентом) напрямую обращается к директору, которая тоже из Минска: «Зямлячка, памаги!»

Однажды в этом колледже проходило важнейшее действо: сбор пожертвований. Центральной фигурой была знаменитейшая доктор Рут, чуть не полвека рассуждавшая о сексе по радио. Я ее не только никогда не видела (по радио же!), но и не слышала. Выходит малюсенькая бабулечка с мощнейшим голосом и ужасающим идишистским акцентом и провозглашает самый действенный призыв к спонсорам, какой я только встречала: «Каждый, кто пожегтвует деньги на учебу в этом колледже, БУДЕТ ИМЕТЬ ГГАНДИОЗНЫЙ СЕКС ДО КОНЦА ЖИЗНИ!»

Еще о Белоруссии. Муж моей младшей кузиночки инженерствовал в глубинке штата Нью-Йорк, на этом заводе он был один русскоговорящий. Вдруг всем на удивление Белорусская сборная выиграла у какой-то известной футбольной команды. И тут к моему зятю на работе буквально все коллеги стали приходить и спрашивать: «Anatoly, what the hell is Byelorussia?» (Анатолий, что это за чертова Белоруссия?)

Америка воистину не в ладах с европейской географией (Маяковский справедливо это заметил). Например, русскому «Ты че, с Урала?» соответствует американское «Are you from Mongolia?» Британцу, островитянину европейскому, этот американизм недоступен. Правильно говорил Бернард Шоу: Англия и Америка – СТРАНЫ, РАЗДЕЛЕННЫЕ ОБЩИМ ЯЗЫКОМ.

Я работаю в огромном старинном американском благотворительном агентстве. Пожилая американская леди – сотрудница в приемной – спрашивает меня: “Почему вас этот клиент каждый раз так пылко обнимает?” Я отвечаю: “Я ему нашла спонсорскую поддержку на тридцать тысяч долларов. Вот вы бы меня обняли за тридцать тысяч?” Она задумалась: “Пожалуй, Я БЫ ВАС ДАЖЕ РАСЦЕЛОВАЛА!”

Замечательный случай накануне президентских выборов в 2008 году. Нью-Йорк, Нижний Манхэттен, Бродвей. Утро. Народ спешит на работу – а тут бесплатно раздают презервативы в красивых упаковочках с портретами Барака Обамы и Джо Байдена, а также Джона Маккейна и Сары Пэйлин. Надпись, независимо от портрета, на всех одна и та же: ТЕБЯ ВСЕ РАВНО ПОИМЕЮТ! (You’ll be screwed anyway!) Уважаю.

Знакомые полетели в Калифорнию и случайно познакомились со спичрайтером Арнольда Шварцнеггера (в ту пору губернатора Калифорнии). Такой немолодой маленький еврей с нежными девичьими манерами. И рассказывает этот спичрайтер, как они со Шварцем из Флориды в Калифорнию как-то возвращались. Личный самолет Шварца жена забрала, а на остальные – рейсовые – ну нет билетов. Наконец кассирша радостно вскричала: «Есть!» – и оказалось, что и вправду есть два билета в последнем ряду на каком-то совсем зачуханном самолетишке. Но лететь надо срочно. Побежали Шварц со спичрайтором, еле успели, вбегают – и видят полный-преполный самолет скаутов-подростков! Шварц сквозь салон прошагал молча, в последнем ряду сел, бейсболку пониже на глаза натянул, ноги бесконечные свои в проход вытянул, да и заснул словно дитя. Спичрайтер не такой шустрый, да и ножки покороче, шел себе неторопливо вразвалочку через весь самолет, так что детки не выдержали и спрашивают его, указывая пальчиками на Шварца: «Сэр, сэр, это тот самый, про кого мы думаем, что это он и есть?!» – «Да, – лениво говорит спичрайтер, – он самый и есть, Терминатор». – «Сэр, сэр, а вы кто?!» – «А я его ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ…»
Скаут-лидер потом говорил, что дети его группы никогда в жизни так хорошо себя не вели, как в этом полете.
А мой сын сказал, что Шварцнеггер – самая смешная фамилия на его памяти: мало того, что Шварц (по-немецки черный), так он еще и Негр!

Я только в Америке узнала много разных симпатичных песенок, пословиц и поговорок, а также разных интересных слов и выражений на ранее не знакомом мне языке идиш. Кстати, одну древнюю мудрую идишистскую пословицу я перевела новоявленному члену Дворянского собрания: «Люди, которые слишком часто хвастаются своими предками, уподобляются картофелю: лучшая их часть тоже находится в земле». Член собрания немножко обиделся… Но вот что любопытно: в американском английском прижились почему-то разнообразные негативные идишистские выражения, причем, как правило, начинающиеся на букву «ш»: шлемазл (раззява), шлемиль (дурачок), шлеппер (неряха), шмузинг (легкое поверхностное общение) и, естественно, штуппер (тот, кто занимался с женщиной плотской любовью; а как это еще выразить? Ох, недаром заметил Иосиф Бродский «Любовь как акт лишена глагола»). И множество других слов, которые я еще не узнала. В отличие от этого словарного ряда еврейско-немецкое слово «шварц» (черный) не несет негативного смысла. Однако странно мне было слышать, как в концертном зале на Брайтоне местечковые бабушки при виде появившихся на сцене африканских танцоров кричат внукам: «Мамеле, смотри, шварцехаи пришли!» И разве не странно к тому же называть ребенка – МАМЕЛЕ?!

Я плохо владею современным русским языком межинтернетного общения, для меня таинственно звучат выражения типа «кинуть в личку» (в личико, что ли?). Но когда встречаешь истинный перл, то сразу ясно чувствуешь, еще не понимая смысла: да, это перл. Так, вижу просьбу в чате: посоветуйте успокаивающий детективный сериал, желательно ВЕРТИКАЛЬНЫЙ (!). Я задумалась и вспомнила определение танго из фильма «Shall we dance?»: вертикальное выржение горизонтального желания. Ну, ведь правда, перл – вертикальный сериал, то есть без порнухи, эротики и прочих горизонталей. Кстати, посоветовали ей «Брат Кадфаэль» и «Инспектор Аллейн расследует» – то, что надо, прекрасные исторические британские детективы, сдержанные, при наличии романтической любви, но без излишеств и подробностей.

Сейчас на новой работе я имею дело со множеством студенческих документов – и, соответственно, со множеством разнообразных иностранных имен и фамилий, многие из которых смешат до слез. А когда уже еле сдерживаюсь, то вспоминаю замечательный анекдот: сидят два щирых украинца, листают телефонную книгу и хохочут-заливаются: «Дывы, СЕМИСРАКА, яка смишна фамилия – РАБИНОВИЧ!» И смех мой сразу проходит.
Хотя помню, что в телефонной книге города Харькова была одна действительно невероятная фамилия, причем принадлежащая зубному врачу: ПИПКО-БЕСНОВАТАЯ. Учтите, что первая часть произносится с ударением на первом слоге: Пипка…
И совершенно напрасно спрашивал герой Достоевского, можно ли жить в России с фамилией Фердыщенко? Да запросто!

Я работала в благотворительной еврейской организации, объединившей множество общественных организаций и, соответственно, множество русскоязычных еврейских иммигрантов. Кто-то с кем-то дружествовал, а кто-то и враждовал; ужасными врагами (невзирая на возраст) были президенты двух соперничавших ветеранских объединений. И вот раздается звонок мне на работу: «Как это, умер президент ветеранов, такой человек, уже есть некролог в газете, а вы молчите!» И вправду, в одной русско-еврейской газете уже стоит некролог за подписью уважаемого профессора физкультуры. Я немедля сажусь за компьютер и пишу прочувствованный некролог (для другой газеты).
Наутро опять звонок. Ушам своим не верю – тот самый, официально объявленный покойник: «Вы мне просто вдарили лопатой по голове! Хотя написано неплохо, с душой… Но вы еще не учли, что я огромное количество стихов русских поэтов знаю наизусть и даже в Колумбийском университете студентам их читал».
Я чувствую, что немножко схожу с ума, но потом понимаю, что мужик ГОТОВИТ СЕБЕ ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ НЕКРОЛОГ К СЛЕДУЮЩЕЙ (окончательной?) ПУБЛИКАЦИИ!
Однако это был не конец истории. Через некоторое время опять печальный звонок: «Здравствуйте, это сын… (того самого профессора физкультуры), он скончался, хотите опубликовать некролог?» А я ему: «Не верю! Есть у вас свидетельство о смерти?!» – «Но я же его сын!» – «А я и вас не знаю!»
Это называется опыт работы.
Кстати, похожий, но несравненно более громкий случай произошел на моей памяти на Центральном телевидении в Москве. Когда скончался академик Александр Минц, основатель советского радио и автор многих технических открытий, то об этом сказали в телепередаче «Время». Однако текст шел на фоне фотографии СОВЕРШЕННО ДРУГОГО АКАДЕМИКА – историка Израиля Минца. Историку этому потом множество людей звонило и обещало: «Долго жить будете!» Примета такая, значит.

Моя бывшая коллега, приблизившись к пенсии, стала писать стихи на английском – такие типично американские стихи, без рифмы, ритма и размера. Без задней мысли рассказываю об этом другой коллеге, человеку сугубо техническому; та тяжело вздыхает и шепчет сама себе: «ВОТ ЖЕ НЕСЧАСТЬЕ…»

Как-то в этой еврейской организации я спрашиваю (филолог все-таки), какие у моих коллег отчества. Отвечают: Александрович, Михайловна, Анатольевна… Говорю им: «Берегите меня, ребята, я у вас одна ДАВИДОВНА!»

Национальный характер, безусловно, существует, причем от национальности не зависит, а только от воспитания (например, многонациональный советский характер или израильский). Встречали мы как-то группу молодых офицеров из Израиля, показали им Брайтон-бич и повели в местный кошерный ресторанчик обедать. В ожидании десерта огромный майор огляделся и пошел прямиком к роялю, уставленному десятком табличек типа «Руками не трогать!», «Не открывать!», все такое. Сел, легким движением могучей ручищи СГРЕБ ВСЕ ТАБЛИЧКИ В УГОЛ, ОТКРЫЛ И ЗАИГРАЛ, и все они запели, и зальчик наполнился божественными звуками «Адона ла, ашер мелех…»
А нам, рабам советским, и в голову бы не пришло игнорировать эти мелкие скрижали.

Начальник мой в этой организации – молодой и очень интеллигентный. Пошел он как-то в мужской туалет и вернулся совершенно потрясенный: какой-то мужик у писсуара ОДНОЙ РУКОЙ МОЧИЛСЯ, А ДРУГОЙ – ЧИСТИЛ ЗУБЫ ЗУБНОЙ ЩЕТКОЙ!
Интересно среагировал на мой пересказ этого эпизода мой муж (напоминаю: математик): а как же, говорит, он СИНХРОНИЗИРОВАЛ ДЕЙСТВИЯ ПРАВОЙ И ЛЕВОЙ РУКИ?

И все-таки существует неожиданное подспудное сходство между советским и американским многонациональным характером! На огромной стене на станции метро «Канал-стрит» расположили бело-голубую мозаику, воплощающую местонахождение станции – китайский район, называется Чайна-таун, на плитках иероглифы всякие и картинки. Например, кошка, распахнутая навстречу зрителям животом вперед, а лапами во все стороны. Вот на этом ее белоснежном животе кто-то стал изображать соответственный женский кошачий орган, тоже голубой краской. Сотрудники станции стали старательно этот орган стирать. Кто-то опять пририсовал. Сотрудники снова стирают, кто-то опять рисует. И эта битва титанов продолжается уже НА МОЕЙ ПАМЯТИ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ!

Однажды муж упал и сломал лопатку. Боль ужасная! Спрашивает у врача, что делать. Врач ему:
– Ты еврей?
– Да…
– СТРАДАЙ!

В Нью-Йорке много последователей и поклонников Любавического ребе, многие ездят на его могилу и обращаются с просьбами, даже если никакие еврейские традиции не соблюдают и вообще не веруют. Однако один знакомый меня совсем потряс: он каждый раз перед поездкой в казино в Атлантик-сити (!) посещал могилу ребе и просил помочь выиграть. К тому же ЕЗДИЛ И ИГРАЛ, КАК ПРАВИЛО, В СУББОТУ. Проигрывал, само собой. Так ему и надо.

Опять же о русско-еврейской газете. Выходила она раз в неделю, и украшением газеты был разбор и комментарий еженедельной главы из Торы, присылаемый очень образованным и остроумным молодым раввином. Однако вот уже 11 часов утра, потом 12 – а все нету и нету емейла от раввина. Один из владельцев газеты в панике звонит раввину и оставляет следующее голосовое сообщение: «Ребе, КРЕСТА НА ВАС НЕТ, где глава из Торы?!» И выходит нервно покурить. Возвращается – а на телефоне его ждет ответное сообщение: «ХРИСТОМ-БОГОМ КЛЯНУСЬ, отослал еще в 10 утра!!»

В газете была очень славная атмосфера общения, хотя многие из нас приезжали в редакцию далеко не каждый день, а я так вообще раз в две недели. И как-то попала как раз на застолье в честь дня рождения молодого журналиста по имени, допустим, Михаил. После первого стакана он нам и говорит, именинник-то: «Я решил имя поменять. Буду теперь Мойше». Выпили и за это, и тут кстати вспомнила я анекдот. Приходит мужик в московскую милицию и заявляет: «Хочу имя в паспорте поменять!» – «А что у тебя в паспорте?» – «Иван Какашкин…» – «Да-а, действительно как-то… А как ты хочешь зваться?» – «Виталиком…» Вроде бы поржали и забыли, да вот беда: парня этого еще долго все между собой Виталиком называли.

Сижу в первом ряду на каком-то официальном мероприятии. Рядом – сильно пожилой человек, на всех внимательно смотрит и все увиденное комментирует. Выходит на сцену отличная тетка, член Ассамблеи, но на свою беду – в спортивном костюме. Сосед аж зашелся от возмущения: «Ну, вырядилась!» Я вяло возражаю: «Ну что такого-то?» – «Нет уж, нет уж, вот вы сами – тоже ПУБЛИЧНАЯ ЖЕНЩИНА, а все-таки в платье!»

Кстати, о платьях. Утром в Хэллоуин выхожу на работу в обычном деловом костюме. Сосед в шапочке Серого Волка, увидев меня, удивляется: «А что это вы, Риммочка, одеты СОВСЕМ БЕЗ НИЧЕГО?!»

Я всегда считала, что уж хотя бы русский-то язык у меня идеальный и профессиональный. Как же… Везла я как-то ветеранов наших в автобусе на мероприятие в ООН; по дороге туда и обратно целую экскурсию провела, аж охрипла. Выходим; один дедушка ко мне интимно наклонился и говорит: «Ви хогошая женшчина, но так тгудно понимать ваш ЧИЖОЛЫЙ МОСКОВСКИЙ АКЦЕНТ…»

Вообще я теперь понимаю, что нужно иногда сдерживать свои педагогические порывы («Моника, стисни зубы!»). Добрый знакомый, у которого обычно очень хороший русский язык, вдруг обронил словечко «ложил». Я автоматически поправила: дескать, по правилам говорят «клал». На что получила соответствующий ответ: «КЛАЛ Я НА ВАШИ ПРАВИЛА!» Как говорится, напросилась…

Мама мне по телефону из Москвы советует почитать детективы Тесс Герритцен. Вхожу в e-reading, скачиваю книги из подраздела «Детективы», начинаю читать. Боже милостивый, какой ужас, сколько кровищи, льется прямо реками-морями! Нет, не пошло у меня это чтение, решила я что-нибудь еще у Герритцен посмотреть. И вижу на веб-сайте следующий подраздел – «ТРИЛЛЕРЫ». Я даже открыть эти файлы побоялась, если в просто детективах такие кошмары творятся. И это называется «Женские детективы»!

Беру по телефону интервью у замечательного молодого боксера Ромы, просто находка для еврейской газеты: родился в бывшем СССР, выступает за Израиль, живет в Лондоне; несмотря на юные годы – супертяжеловес, многих боев чемпион. Звучит как милый интеллигентный еврейский мальчик: дескать, папочка хотел, чтобы я занялся футболом, а мамочка запретила, потому что футбол очень травматичный вид спорта (ну и ну, думаю, а бокс, значит, не травматичен). Я записываю, желаю удачи, газета публикует интервью накануне сражения Ромы в Мэдисон Сквер Гарден, где Рома победил намного более взрослого и опытного супертяжа, чемпиона из Латинской Америки. Смотрю фото в интернете – а Ромочка-то наш, юный, нежный и послушный, оказался ГРОМАДНЫМ ГРОМИЛОЙ СОВЕРШЕННО ЗВЕРСКОГО ВИДА. Уважаю!

Флорида – немножко другая Америка. Климат зимой сказочный – по-летнему тепло, но не жарко. Сижу в отпуске на скамейке в парке, лень даже шевельнуться. Вдруг подсаживается гнуснейшего вида бомжара, достает свой свежекупленный ланч – жареного цыпленка и жареную картошку, – и своими с рождения не мытыми пальцами ОБДИРАЕТ КОЖУ С ЦЫПЛЕНКА И ВЫБРАСЫВАЕТ В УРНУ! Смотрит со светлой улыбкой на меня, изумленную до потери речи, и объясняет: «Холестерол…»

Говорят, в Америке у иммигрантов русский язык портится. Кто бы говорил?! Читаю совершенно российский веб-сайт с рекламой нового фильма Павла Лунгина «Дама Пик»: «Фильм поставлен по мотивам ОДНОИМЕННОГО произведения А.Пушкина». Действительно, какая, в жопу, разница: дама пик, пиковая дама… А вот еще явно из подсознания, тоже на русском веб-сайте: поет АФРИКАН Симон (в смысле, Африк Симон, но ведь и вправду из Африки).
Хотя… Знакомый по Нью-Йорку русскоязычный журналист открыл свой веб-сайт и выставил свою статью памяти Ван Клиберна с таким зачином: «Помню его на конкурсе Чайковского – молодой, красивый, с роскошной ШЕВЕЛЮРОЙ НА ГОЛОВЕ». Или еще; пожилые наши иммигранты, пережившие в детстве эвакуацию, опубликовали свои воспоминания, и вот один из них написал: «ОБРЕЗАНИЕ – ЕДИНСТВЕННЫЙ ПРАЗДНИК МОЕГО ДЕТСТВА…»

А вот дивная русская фраза, услышанная мною от вполне американизированного дантиста: «Я не гинеколог, но ПОСМОТРЕТЬ МОГУ!»

Опять же знакомый проктолог сделал мужу моей подруги колоноскопию (кто не знает – засовывают шланг с телекамерой в задний проход и далее, как говорится, везде), вечером ему звонит, успокаивает: «Ты не волнуйся, нашли мелкий такой одинокий полип, мы ТАКОЙ ПОЛИП И ЗА ЧЕЛОВЕКА НЕ СЧИТАЕМ!»

Однако дети русскоязычных иммигрантов – это отдельная песня.
Внучка моей коллеги родилась уже в США, но благодаря бабушке сохранила прекрасный русский язык и исключительно вежливые манеры; так, звонит она как-то к нам на работу и нежным голоском говорит по-русски: «Добрый день, это говорит Женя, попросите, пожалуйста, мою любимую бабушку Галю»… Я прямо поплыла… Женя вообще-то обычно называет бабушку «моя Галя». Она настолько привыкла к необходимому присутствию Гали, без которой своей жизни не представляет, что когда ее, еще совсем маленькую, познакомили с мальчиком и долго объясняли, что, мол, это его папа, а это его мама и т.д., то Женя первым делом спросила: «А где же его Галя?» И вот в присутствии Гали внучка активно общается с подружкой по сотовому телефону, естественно, используя туда-сюда текстовые сообщения. У бабушки уже нервы не выдерживают: «Да позвони ты, наконец, и поговори нормально!» Внучка, изумленно: «Что МЫ, ИСКОПАЕМЫЕ, ЧТО ЛИ, ЗВОНИТЬ И РАЗГОВАРИВАТЬ?!»

А вот Юля, другая внучка другой подруги, вся такая хорошенькая и кудрявенькая, продемонстрировала характер нордический, твердый, по-ковбойски целеустремленный. Захотелось ей иметь маленького братика, а родители ну никак. Начала зудеть бабушке с дедушкой – не помогает. Тогда она стала плохо учиться и НАСТУЧАЛА УЧИТЕЛЬНИЦЕ, ЧТО НЕ МОЖЕТ ДУМАТЬ ОБ УРОКАХ, ПОКА У НЕЕ НЕ ПОЯВИТСЯ МАЛЕНЬКИЙ БРАТИК. Учительница повела ее к школьному психологу, Юля и психологу нажаловалась. Вызвали родителей в школу и долго внушали, в чем состоит их долг перед такой несчастной депрессивной доченькой-двоечницей. Родители сдались и родили ей братика. Теперь Юля вполне счастлива, хорошо учится, командует не только родителями, бабушкой и дедушкой, но еще и братиком, который ее искренне обожает.

Впервые я побывала в Америке в гостях и работала няней: трое деток (два года, четыре и шесть), двухэтажный дом, стирка-уборка, все дела. Младший, Ави, когда мы с ним гуляли, ужасно боялся любых собак – сразу просился на руки (Pick me up!). Решила я этого двухлетнего мужика повоспитывать и как-то говорю:
– Разве ты не любишь собачек, посмотри, вот эта какая маленькая, славная!
– Собаки кусаются, не люблю!
– А кошечек таких миленьких?
– Кошки царапаются, не люблю!
– А белочек пушистых?
– Они все время на деревьях бегают, ничего не видно, не люблю!
– А птичек?
– Птички вообще в небе летают, не люблю!
– А кого-нибудь ты любишь из звериков?
– Львов люблю!
– Но они ведь страшно рычат?!
– А зато живут в Африке, за это я их и люблю!

Мы с мужем получили возможность купить дешевую квартиру в кооперативе, где давно поселилась моя подруга и коллега. Как это прекрасно – ЕЗДИТЬ В ГОСТИ НА ЛИФТЕ! И вспомнилось мне, как мой брат говорил о своем авиационном сокурснике: «Он мой хороший приятель, А ЖИЛ БЫ БЛИЖЕ – БЫЛ БЫ ДРУГ…»

Плывем с приятельницей на корабле до Канады и обратно. Понятное дело, она взяла с собой косметические маски – жуткого вида, с прорезями для глаз и рта, прямо как в «Молчании ягнят», – и мы наклеили на себя эти страшилки в каюте, сфотографировались. А потом фотографировались на палубе, в Канаде, все такое. Одну из этих палубных фотографий я старательно обработала в «Фотошопе», всю физиономию себе разгладила; по возвращении показываю кузинке снимки в хронологическом порядке. Она изумленно смотрит на очередное мое фото, невероятно помолодевшее, и говорит: «Потрясающе, КАК ТЕБЕ ЭТА МАСКА ПОМОГЛА!»

В Италии наша экскурсия размещалась в маленьких отельчиках, часто без лифта. Когда въехали, портье спрашивает, нужен ли нам wake-up call (телефонный звонок, чтобы разбудить). Само собой, нужен. Утром раздается ЗВОНОК В ДВЕРЬ, я открываю, там стоит старенький итальянский дедушка и весело объявляет: «Вставайте, wake-up!»

А на одной внутриамериканской автобусной экскурсии меня достал дедок, проживавший в Германии по еврейской линии, а в Америку прилетевший в гости; по какому бы хайвею мы ни проезжали, он непрерывно талдычил: «Тю, шо это за дорога?! От у нас у Германии автобан так автобан, а это шо?!» Наконец, я не выдержала и вскричала: «ТА СКИЛЬКИ ТАМ ТОЙ ГЕРМАНИИ?!» Заткнулся… То-то же!

Интересно все-таки мужики мыслят и говорят, мне не понять. В бизнес-школе, где я работаю, техник по эксплуатации ксероксов, приезжающий по вызову, увидел одну очаровательную преподавательницу, и спрашивает: «Она замужем?» «Глубоко, – отвечаю, – даже четверо детей». Расстроился: «ВОТ КАК ВСТРЕЧАЕТСЯ ИНТЕРЕСНЫЙ ЧЕЛОВЕК, ТАК ЗАНЯТА!» Он ни слова от нее не слышал, только увидел – и сразу «интересный человек». Нет бы сказать честно: КРАСОТКА!

Мне в США немножко недостает военной формы: в городе ее в будни не носят, только на базах. Но зато какие здесь сами военные, хоть бы и в штатском! Даже русскоязычные отставники и ветераны обретают некую лихость! Один ветеран по имени Ефим меня всегда особенно восхищал. Осиротевший еврейский подросток стал сыном полка, всю войну прошел в разведке, специализируясь на уничтожении полицаев; после войны дослужился до генерала, вышел в отставку и усвистал в Америку. Выслушав его очередную байку, я ему как-то восторженно говорю: “Люблю я вас, мон женераль!” – а он мне этак по-гусарски в ответ: “Стар-раемся!”

Еще с прежних берегов я любила День Военно-морского флота, а здесь и подавно: ну такие красавчики в белоснежных униформах заполняют Манхэттен, глаз не оторвать! Стою я однажды после работы в очереди на экспресс-автобус, и тут враскачку приближается целая команда матросиков во главе с командиром. Спрашивают: что за очередь? Что это – Бруклин, где это? И так далее. Я старательно отвечаю. А командир меня спрашивает: «Почему вы так внимательно на нас смотрите?» Я улыбаюсь в ответ: «Да просто русский анекдот вспомнила. Внучка спрашивает бабушку, была ли у нее в жизни настоящая любовь. А бабушка отвечает: о да, ВОЕННЫЕ МОРЯКИ!» Матросики засмеялись, а командир этак зорко на меня глянул и опять спрашивает: «Это ваша внучка вас спрашивала?» Тогда уже вся очередь страшно развеселилась, но, к счастью, подошел автобус, и я уже внутри дальше краснела…

С возрастом начинаю относиться все более деловито к посмертным хлопотам: зачем взваливать на детей малоприятные решения? Итак, я хочу, чтобы меня кремировали, а пепел развеяли где-нибудь над океанским заливом (предпочитаю, чтобы меня ели рыбы, а не черви). Что же касается несоблюдения еврейских традиций, так примкну к миллионам сожженных в пламени Холокоста. Когда Мессия придет, уж как-нибудь разберется. А памятники я еще больше недолюбливаю, всю эту ярмарку тщеславия на смиренных кладбищах. И вот тут мне необычайно по душе пришлась чисто американская традиция ставить парковую скамейку в память о своих близких. Это я хочу! И надпись уже придумала: Any Ass Is Welcomed! Rimma Kharlamov (примерно: Любая задница приглашается! Римма Харламова). На этой высокой ноте я прощаюсь с вами, дорогие читатели «Записных книжек»», вкратце пережившие со мной мою смешную жизнь.